Попугая с плеча, старый боцман, сними.
Я к тебе заглянул на минуту-другую.
Я – сопливый матрос, и, едва заштормит,
Под коленками дрожь удержать не могу я.
Я не то что боюсь, просто ж я не привык,
Хоть в мои-то года быть пора б капитаном.
Я хочу всё уметь. Расскажи мне, старик,
Как быть добрым, большим, мудрым и постоянным.
Приоткрой мне, старик, тайны древних морей,
Ты ведь, знаю, найдёшь, чем со мной поделиться.
Ты ведь знаешь язык рыб, и птиц, и зверей,
Ты ж сумел научить говорить свою птицу.
Научи ж в кабаках ром хлестать из горла,
Научи соблазнять длинноногих красоток,
Жить, чтоб, как у тебя, жизнь под ложечкой жгла,
Чтоб по жилам неслось сумасшедшее что-то!
А ещё объясни, как тайфун обогнуть,
Как не падать за борт в штормы, так же как в штили.
Объясни, как мне плыть, чтобы не утонуть,
Расскажи, как мне жить, чтобы не утопили.
Ты ж объездил весь мир, что ж ты, боцман, молчишь?
Что же птица твоя вдаль глядит не мигая?
Видно, боцман, ты прав – жить нельзя научить,
Можно лишь научить говорить попугая.
Нам по шкуре чужой не прочесть ничего,
Мы на шкуре своей всё испробуем вскоре.
Неужели ж нам в штиль греть под солнцем живот?
Не затем мы идём в беспокойное море!
Я уж как-нибудь сам жизнь рискну изучить.
Можно ль боцманом стать, бурь и гроз избегая?
Так что ты уж молчи, старый боцман, молчи –
И скажи помолчать своему попугаю.
